И снова мы идем по Восточному Саяну
Часть 2. "Пешка"
"Пешка" - таким сокращением многие туристы называют пешеходный поход. Для ермаковцев она началась с речки Кулижа (ударение на последнем слоге). Это левый приток реки Кан, который в свою очередь пополняет воды Енисея, соединяясь с ним чуть ниже села Кононово.
Скрылся за поворотом автобус, на поляне остались семнадцать человек. Алексей Городилов прячет в футляр видеокамеру Sony с первыми метрами отснятой пленки для очередного фильма. Леша - наш кинооператор, хотя по профессии он электрик, правда, сейчас безработный. Но Леша молод, ему двадцать два года, у него еще все впереди, и свое место в обществе он, безусловно, найдет. К тому же, он спокойный и добродушный, как многие большие (по габаритам) люди. Скоро он оставит двенадцать килограммов своего веса на горных тропах, и это ничуть не повлияет на его возбудимость и чувство юмора.
Наступил особый момент, очень короткий и неповторимый, когда все "первое". Первый костер на поляне. Вспыхнул весело, благо с дровами проблем нет - вон какой бурелом кругом! Первые дежурные готовят первый "перекус" - китайскую лапшу с бутербродами и чай с пряниками.
Открывают счет дежурствам не самые старшие и не самые молодые, а "середняки" - ермаковцы с трех-четырехлетним стажем. Сегодня это семнадцатилетний Толик Дорофеев и шестнадцатилетний Саня Скорохватов. Оба - студенты технических колледжей. В клубе три года занимались археологией - "копали кости", потом увлеклись пещерами.
Работа в клубе построена так, что, занимаясь в любой секции, ребята получают знания и навыки по многим видам туризма: пешему, водному (каяки и катамараны), горному и спелео, лыжному и спортивному ориентированию. Поэтому, собираясь в большой летний поход, все участники приблизительно представляют, что их ожидает.
Солнце еще высоко. До вечера можно пройти несколько километров. Сергей Анатольевич командует сбор, и длинную вереницу рюкзаков, из-за которых почти не видно людей - так они велики, скрывают прибрежные кусты. Начинается первый штурм первой водной преграды.
Кулижа - речка горная. Вода в ней прозрачная и холодная даже в июле, течение быстрое и сильное. По ходу маршрута таких речек будет немало, а число бродов и вовсе невозможно учесть, но сейчас - начало, первый брод. Кое-кто из мальчишек рискует раздеться до пояса снизу (нет, не до гола, до плавок). Это почти подвиг, потому что насекомых с ротовым аппаратом сосущего типа вокруг просто полчища, и плевать им на то, что вам всего-то и надо, что речку перебрести. Оголился - получай укольчик от каждого солдатика летучего войска!
Сцепившись по два-три человека, чтобы не унесло поодиночке водой, осторожно ступают ребята по скользким камням. Глубина приличная - вода скрывает ноги. Труднее всех дался брод Коле Тихонову, вихрастому тринадцатилетнему мальчугану. Вода доставала ему до пояса.
На другом берегу тянется непрерывным маревом болото. Противно хлюпает грязь, под ногами путаются кочки острой, как бритва, осоки. Непривычно тяжелые рюкзаки оттягивают плечи. Каждый несет по пятнадцать-восемнадцать килограммов общественного груза, да с десяток килограммов личных вещей. Самый тяжелый рюкзак тащит Дима Бединов. Ему, как и Леше Городилову, двадцать два года. Вот уже несколько лет он работает в клубе инструктором по спортивному ориентированию. Дима учится в политехническом институте, перешел на последний курс. В отличие от многих, он по-настоящему любит физкультуру, ни в школе, ни в институте никогда не искал причин для прогуливания урока. Ему нравится нагружать себя до предела, бегать на лыжах в любую погоду, участвовать в соревнованиях, где предпочитает длинные дистанции. Среднего роста, ладно скроенный, он размеренно шагает, немного раскачиваясь и чуть склонившись вперед, словно не висит за плечами тридцатикилограммовый груз. Только пот, струящийся из-под русого чуба, выдает мышечное напряжение.
Коля Тихонов все сильнее отстает. Надо разгружать мальчишку, иначе до стоянки не дотянет. Короткая остановка. Коля с видимым облегчением сбрасывает неподъемную ношу, распаковывает рюкзак. Дружный хохот нарушает неподвижное безмолвие дикой тайги, когда из его недр извлекаются на свет божий чугунный подсвечник, несколько длинных свечей и полуторалитровая бутылка газированной воды.
- Ай, да Коля! Даже подсвечник не забыл! Сергей Анатольевич! Как же вы просмотрели? - беззлобно веселятся ребята.
Бутылка пришлась кстати, ее тут же оприходовали, остальное перекочевало в рюкзак старшего Колиного брата - Артема Тихонова. Артем старше Коли года на два. В отличие от невысокого коренастого братишки, он строен и изящен. Ему бы бальными танцами заниматься, а не по тайге бродить.
Первые километры даются с трудом. Болото сменяется буреломом. Истлевшие стволы обрушиваются под тяжестью человека. Пот струится по разгоряченным лицам, надоедливо зудят мошкара и мухи. За час прошли едва ли больше километра.
Чуть заметная старая дорога, заросшая густым непролазным кустарником, привела к охотничьей избушке. Все! Ночлег! В изнеможении ребята падают на рюкзаки. Кажется, сил больше не осталось. Кончились до капли. Но это не так. Просто, это - начало. За три первых часа похода устали все. Труднее других втягиваться в походный ритм тринадцатилетним Коле Тихонову и Сане Гусарову. Они самые молодые участники горного перехода, этот поход для них - первый.
Свои проблемы у девушек. Их в группе трое: Валя Козырева и мои дочери: Таня и Саша Рябовы. Валюшке шестнадцать лет. Веселая, с яркой внешностью, она притягивала к себе взгляды не только ровесников. Карие глаза, соболиные брови, смоляные, густые и длинные, волосы, добавьте прочие прелести, присущие молодости, и вы получите Валин портрет.
Саша шесть лет назад перенесла серьезную травму позвоночника и обеих ног. Девочка настырная, она стала лишь чуть осторожнее, постепенно, начиная с одного килограмма, нагружала себя, тренировала ослабшие за год мышцы, спустя три года она вернулась к обычной жизни. Хотя последствия травмы, конечно, не могли не сказаться на ее выносливости.
Таня долго и трудно восстанавливалась после рождения сына Ильи, и этот поход стал для нее первым после четырехлетнего перерыва. Сейчас она обеспечивает медицинское обслуживание и ведение полевого журнала при сборе образцов трав.
Как бы ни было трудно, как ни велика усталость, нужно найти в себе силы устроить нормальный ночлег, чтобы хорошо отдохнуть. Тогда на следующий день, закинув на плечи рюкзаки, можно будет снова шагать, преодолевая тяготы пути. Поэтому все идет по графику, выстраиваются палатки (охотничья избушка не вместит всех желающих), дежурные Толик Дорофеев и Саша Скорохватов разжигают костер, варят ужин:
У туристов и охотников существует негласное правило - оставлять записи в тетрадях, которые есть почти в каждой избе. Вот и в этой избушке лежат на столе несколько помятых листков. Один из них привлек внимание перечнем необычных трофеев: "Убито: 8 часов утра - 7 комаров, 12 часов - 30 комаров" и т.д. Но сколько бы не старались люди, комариное племя неистребимо. Оно будет преследовать путников до самого конца похода.
Должность завхоза в походе хлопотная и неблагодарная. Согласитесь, трудно накормить двадцать человек с разными вкусами и состоянием здоровья. Например, Саша Гусаров совсем не ест рыбу и все, что с ней связано, Дима Бединов не пьет кофе без молока, Толик Дорофеев вообще берет с собой особый запас желудочных таблеток, да и Саша Скачков частенько запивает еду водой с содой. Про Таню вообще легче сказать, что она ест, чем перечислить то, чего не ест. Кто-то не любит манную кашу, а кто-то гречневую. Сергей Анатольевич предпочитает чай с конфетами, а не с сахаром. Вот и попробуй, найди золотую середину, если готовить предстоит не в кухне ресторана!
Дежурные пары определяются заранее. Уже до начала похода ребята знают, кто, с кем и когда будет готовить пищу. Продукты выдаются сразу на весь день. Они были разложены по рюкзакам еще в городе. В длинных узких мешочках разложены крупы или суповые пакеты в определенном порядке: снизу обед, дальше - завтрак, а сверху - ужин, потому что дежурство передается после обеда. Процесс смены дежурных - своеобразный ритуал: чистые котлы и черпак переходят в следующие руки.
Утром солнце застало Толика Дорофеева и Сашу Скорохватова священнодействующими возле двадцатилитрового котла.
- Скорый, ты манную кашу варить умеешь?
В группе оказалось целых четыре Саши, поэтому Скорохватова для простоты и отличия от других Саш звали просто Скорым. Это прозвище, кстати, вполне соответствовало его характеру.
- Подумаешь! - фыркает Скорый. - Велика хитрость!
Хитрость может и не велика, но кашу надо сварить так, чтобы ни один комочек не застрял в горле и чтобы никто не имел оснований упрекнуть "свежими горелками". Сегодняшние дежурные имели приличный поварской походный опыт, и вопрос, заданный Толиком, был скорее риторическим.
Восемь часов. Толик берет ложку и стучит ею по дну своей эмалированной чашки, размерами больше похожей на тазик. Несмотря на внушительную личную аптечку, призванную уберечь ее обладателя от последействия пищи, Толик отнюдь не страдает отсутствием аппетита.
- Подъем! - взывает он.
Минута, и лагерь зашевелился. Затрещали замки-молнии, открывая закупоренные от комаров входы палаток. Ребята подтягиваются на завтрак. Впереди целый день на ногах, а рюкзаки пока отчего-то не полегчали, следовательно, надо подзаправиться.
С самого утра нещадно палит солнце. Наученные опытом первого дня все, кто догадался прихватить с собой резиновую обувь, несмотря на жару, предпочли ее кроссовкам. Остальным снова предстоит провести день с мокрыми ногами: местность на много километров вокруг болотистая.
Удивительно, но в походах очень редко болеют. Это случается только в результате какой-то экстремальной ситуации, к которой никак нельзя отнести мокрые ноги. Зато такая мелочь, как мозоли на ногах, приносит много неприятностей, а потому, когда размокшая обувь становится свободной и натирает кожу, в ход идут пластырь и дополнительные носки. Пока они имеются в наличии.
С трудом преодолев показавшееся бесконечным болото, отплевываясь и отмахиваясь от наседающей мошкары, к обеду вышли на берег второй на маршруте горной речки Пезо (ударение опять на последнем слоге), еще одного левого притока Кана. Она шире Кулижи, около пятидесяти метров, но такая же быстрая и холодная. Пока народ готовится к переправе, Сергей Анатольевич с картой в руке дает интервью оператору Леше.
- Итак, мы находимся на реке Пезо. Сплавная речка, классная, на четверку тянет. Нам сегодня предстоит ее перебродить и - туда, вдаль...
Сергей Анатольевич неопределенно машет рукой, попутно отгоняя стайку наглых комаришек, пожелавших разделить с ним место в кадре.
- В гору полезем?
- Нет, подниматься будем по ручью.
Загадочное выражение "на четверку тянет" означает категорию сложности для сплава, которая зависит от количества порогов и протяженности реки. Всего существует шесть категорий. Самая простая - первая. Следовательно, Пезо - речка не из легких.
И опять, разбившись на группы теперь уже по четыре человека, крепко сцепившись крест-накрест руками, "стеночкой", не спеша, бредут ребята в обжигающей холодом воде. Благополучно вышла на берег первая четверка. Леша ловит объективом камеры их довольные лица. Достигает берега "молодняк". А с середины реки слышится испуганный возглас:
- Ой! - чуть не падает Таня. Сильное течение сносит, ноги теряют опору. Хорошо, что с обеих сторон крепко держат два Саши, доволокли до берега.
Холодная вода взбодрила, остудила зудящую от пота и комаров кожу. Настроение поднимается. Эдик Лопатин, невозмутимый и неунывающий, ровесник Толика и Скорого, тоже из бывших "костекопателей", уселся на прогретый солнцем камень, позирует перед камерой.
- Предлагаю здесь остаться. Это круто: туда - сюда, туда - сюда, - перечеркивает речку взмахом руки, имея в виду переправу.
- Эдик, тебе понравилось? - уточняет оператор Леша.
- Конечно!
Еще бы ему не понравилось! Высокий, длинноногий. Молодая сила бьет через край. В резиновых альпинистских тапочках уверенно перебрел Пезо, даже не замочив трусов.
Комфортная для брода обувь и у Джона (Женя Гайдамак). Женя специализируется на каяках, неоднократно выступал в серьезных соревнованиях. Тапочки для каякеров из мокрой резины имеют хорошее сцепление со скользкой поверхностью мокрых камней. В них тепло и удобно. Мягкая резина, не сжимая, плотно обхватывает ступню. Кстати, хорошо брести по галечному дну и в обычных шерстяных носках, как показывал опыт моей молодости.
Переправа прошла без потерь. Однако этому дню суждено было стать первым в ряду неудачных. Во-первых, после обеда в нужном направлении продвинулись всего на семь километров, отшагав лишнюю петлю, длиною пять километров. Получилось так, что, направляясь после брода на Пезинское белогорье, неожиданно набрели на такой неописуемый бурелом, что посчитали разумнее его обойти. В результате вышли на Кан, перебродили его несколько раз в безуспешной попытке отыскать звериную тропу - по обоим берегам высился глухой, дремучий, непроходимый лес. Такой разве что в жутком сне привидится или в страшной сказке бывает! В нем подстерегала вторая неприятность.
Сергей Анатольевич как лось продирался сквозь заросли. Случайно, даже не заметив когда, потревожил осиное гнездо. Шедший сразу за ним Андрей Кошелев вдруг дико закричал и ломанулся к реке. Остальные приостановились, пытаясь понять, в чем дело.
- Осы! - раздался отчаянный крик.
Реакция была мгновенной. Все рванулись врассыпную, словно овцы, не разбирая дороги и не ощущая каменной тяжести рюкзаков.
Эта встреча с лесными аборигенами закончилась плачевно: пострадавших оказалось трое. Андрей размахивал укушенной рукой, остервенело растирая другой рукой ногу. Таня молча поглаживала распухший локоть, являя собой вселенское терпение. Ее сестра отвлекала себя от боли философскими рассуждениями, пытаясь определить причину привлекательности своей левой кисти: вчера крапива обожгла, сегодня оса облюбовала:
Осиные укусы долго напоминают о себе сильным отеком и тупой непрекращающейся болью внутри мышцы. Словно в нее непостижимым образом загнали камень.
На ночевку остановились на берегу Кана, выбрав после продолжительных поисков удобное место. Изнурительную жару сменил теплый летний вечер. Хотелось искупаться: от пота и укусов насекомых чесалась кожа. Но водичка в горной речке - не парное молоко! Истоки Кана - в горах. Здесь, в верховьях, из-за значительного перепада высот вода мчится с большой скоростью и не успевает прогреться, несмотря на все старания солнца. Тем не менее, несколько смельчаков, с шумом и смехом, поднимая фонтаны брызг, промчались по каменистому дну. Из воды выскочили, покрытые гусиной кожей, будто и не было целого дня адова пекла. А на берегу - горячий ужин и ласковое тепло таежного костра, совсем не лишнее после ледяной купели.
Ужин на этот раз готовили принявшие эстафету дежурства Эдик и раненый осами Андрей Кошелев, которого все, включая Сергея Анатольевича, зовут Гаражом. Кое-кто из клубовских ребят даже не знают настоящего имени юноши, считая, что Гараж - это фамилия. Когда-то давно Андрей Кошелев впервые пришел в туристический клуб на улице Воронова, 15. Незнакомые ребята стояли группами во дворе, переговаривались. Не зная, как обратиться к новичку, один из старожилов, Саня Фетисов, произнес бывшую в то время в ходу фразу из кинофильма:
- Алло, гараж...
Справедливо рассудив, что обращаются именно к нему, Андрей откликнулся. Прозвище прилипло, и Андрей сам, незлобливый по натуре, охотно на него отзывался.
Покусанные осами конечности у худощавого Андрея выглядели неестественно пухлыми и конечно болели, но от дежурства он не отказался. Правда, плов у ребят получился со "свежими горелками" - почему-то слишком быстро, с обманчивым простодушием пофыркивая в масле, подгорела морковь. Маленькую оплошность дежурным легко простили. Во-первых, организм требовал восстановления потраченных сил, во-вторых, горелые угольки даже полезны для поддержания баланса кишечной микрофлоры, а в-третьих, это был вечер, и утомленные ребята были снисходительны, если не сказать безразличны к мелочам жизни.
С этого дня осы преследовали группу ребят до самого Казыра. Не избежали их жаркого прикосновения Дима и Валя. Папу Сашу оса укусила не куда-нибудь, а в нос. Но особенно фигуристые кокетки полюбили Сашу Рябову. Утром они в очередной раз осчастливили девушку горячим поцелуем в губу. Лицо у Саши приняло такой живописный вид, что Леша не пожалел пленки, чтобы увековечить этот момент. Тане же пришлось открыть аптечку и достать шприц с противоаллергическим лекарством. Опухоли оно не сняло, но хотя бы позволило бедолаге выспаться.
Моей младшей дочери вообще катастрофически не везло в жизни. Ее тянуло на природу, в походы. Любой выезд из города вносил радость в душу. Но если с кем-то что-то должно было случиться: натереть мозоль, подвернуть ногу, порезать палец, сорваться с двадцатиметровой высоты, то этим "кем-то" почти всегда оказывалась Саша. После особенно неудачного падения с Перьев (одна из самых известных скал в заповеднике "Красноярские Столбы"), когда, чудом оставшись в живых, переломав позвоночник и обе ноги, она полгода пролежала в постели, заканчивая десятый класс на дому, ее родная сестра Таня в сердцах сказала однажды:
- Ну, что же ты вся покоцаная такая! Прямо КОЦАЛКА какая-то.
С тех пор это прозвище стало Сашиным вторым именем, правда, в узком кругу близких друзей.
Возвращение на Кан означало, что Пезинское белогорье осталось в стороне. Дальнейшая цель - Идарское белогорье, куда можно выйти с Кана кратчайшим путем через речки с веселыми названиями: Большой Куё и Горелый Куё. Фразой дня стало изречение Сергея Анатольевича:
- Итак, ищем стрелку Куёв.
Накапливающаяся усталость, осы и мозоли не сломали еще природную юношескую жизнерадостность. Ребята по достоинству оценили чувство юмора местных следопытов, давших название речкам, и, не зная истинного значения слова "куё", толковали его на свой манер, подшучивая при каждом удобном случае.
Подъем на белогорье оказался не слишком крутым, но невероятно затяжным. Нещадно палило, отдавая последний жар, августовское солнце. Останавливались часто, через каждые сорок-сорок пять минут. Выпивали всю имеющуюся воду и вновь наполняли пластиковые бутылки. Не было нужды беречь ее, так как ручьи попадались часто.
- Слушай, Таня, у меня все утро чешется правая рука, - Саша потерла ладошку в доказательство своих слов, только кого же здесь можно встретить?
Речь шла обо всем известной примете: если чешется левая ладонь - к деньгам, правая - здороваться с кем-то, к встрече. Если кто-то захочет поспорить, утверждая, что все это чушь голубая, ради бога, но он будет не прав. Мистические приметы имеют какое-то, пока необъяснимое основание. И этот случай тому подтверждение.
Минут через пятнадцать на голой, покрытой лишь мхами и белесыми выходами известняка вершине Идарского белогорья, передовой десант встретился с двумя геологами. В этих местах исключительно редко встретишь человека, а молча пройти мимо и вовсе невозможно. Обменявшись приветствиями, геологи профессионально поинтересовались:
- Где шли?
Услышанный ответ недоумением отразился на их лицах.
- Через Куё? Вот дурачки!
Оказывается, от самого поселка Орьё, который мы проезжали на автобусе и от которого, собственно, и планировалось начало похода, на Идарское белогорье по правому берегу Кана идет конная тропа, почему-то не отмеченная на карте с серьезным грифом "секретно". Ею испокон века пользуются геологи при необходимости попасть на озеро Медвежье.
Вдаваться в подробности и объяснения нашего маршрута не имело смысла.
- А нам по-фиг! Мы просто гуляем! - с философской невозмутимостью произнес Леша.
По-фиг, так по-фиг, геологам тем более все равно. Расставаясь, они предупредили, что впереди последний ручей, где можно набрать воды. Потом последует двенадцать километров совершенного безводья, как в пустыне. Эта информация была как нельзя более, кстати, поскольку ее также нельзя было почерпнуть из карты. Мелкие ручейки наша карта не отражала.
Можно подумать, что идти по белогорью - сплошное удовольствие. Выбрался наверх: ни тебе карликовой березки, ни идиотских комаров, ровная поверхность, мягкий мох щекочет пятки, приветливое солнышко не дает замерзнуть на ветру - все-таки высоко, две тысячи метров над уровнем моря. Двенадцать километров по такой дорожке казалось бы сущая ерунда.
В действительности плоские вершины белогорья имеют совсем небольшую протяженность. Приходится без конца перебираться с одной горушки на другую. Подъемы и спуски при полной загрузке рюкзаков - это тебе не на десятый этаж подняться! Добавьте к ним палящий зной одуревшего солнца, и вам станет понятным своевременность предупреждения геологов о воде.
Ох, нелегкими были эти километры! Драматичной - дележка на семнадцать человек семи с половиной литров воды, а именно столько жидкости вмещали все имеющиеся в распоряжении группы емкости. Хотя на каждого приходилось по полной кружке, воду нельзя было выпить сразу, её надо было разделить на пять-шесть порций, дабы избежать теплового удара.
Самое неприятное в пути, как, впрочем, и в жизни вообще, это - неопределенность, которой в этой ситуации не было. Совершенно точно известно, что впереди, пусть не скоро, пусть через десять километров, перевал, а за ним - вода. И все идут, без ропота перенося очередное испытание. За тем шли!
Обедали на ходу, не разжигая костра, сухим пайком: тушенка (благо, жара стоит - разогревать не надо), немного воды, конфеты и курага.
Панорама, открывшаяся с вершины, несмотря на сложности перехода, не может оставить равнодушным никого. Всюду, далеко до горизонта, земля сложилась складками - горы, горы и горы в сизоватой дымке струящегося воздуха.
Леша, медленно поводя камеру, мечтательно произносит:
- Если отсюда взлететь на параплане, то можно спокойно, без проблем и таможни, улететь в Монголию.
Не все кадры войдут в будущий фильм, но эти наверняка останутся.
Речка Тукша приняла в себя грязь и пот с измученных жарой тел, заботливо сняла боль от укусов и мозолей, освежила одежду. Словом, вела себя гостеприимно и ласково, развлекая несложной песенкой, словно постукивая молоточком по наковаленке: "Тук-тук, тук-тук".
Впереди - Тукшинское белогорье, перевал в районе горы Дарьина, за которым снова речка с непонятным названием Негота (ударение в середине слова).
- На той речке, - рассказывает Сергей Анатольевич, - куча бродов, мало троп. И мы, с нежностью неся вот эти большие рюкзаки, пойдем дальше, к реке Малый Агул.
Порядок дежурства после изнурительного перехода решили нарушить, разыграв его среди недежуривших пар старших ребят. Вытянул короткую спичку Дима. Вале, дежурившей с ним в паре, повезло больше других. Сильный и выносливый Дима мог выполнить любую работу, причем делал это с большим удовольствием сам, избегая заставлять шевелиться других, как того требовали должностные инструкции. Если мальчишки из его группы в коротких воскресных походах иногда ощущали на себе инструкторский норов, то Валя могла быть спокойна. Джентльменская Димина натура не могла позволить ему разбудить ни свет, ни заря девушку, набиравшую в сладком сне силы для нового дня. Поэтому Дима управляется один. Одиночество в эти ранние утренние часы ему даже нравится. Он уверенно и без спешки выполняет привычную работу. Горячий завтрак будет готов к подъему ребят. А еще Дима умеет оценить прелесть застывшего момента и выбрать единственно верный ракурс при съемке фотоаппаратом Зенит Х8М, который всегда лежит у него в рюкзаке. Бесчисленное множество фотокарточек из разных походов, для которых не хватает места в альбомах, хранятся дома, будоража память.
Никто не подозревал, что в это утро произойдет маленькое, но особенное событие, которое быстро забудется, но вскоре сыграет свою роль в довольно напряженной ситуации.
Собираясь на завтрак, Саня Гусаров вдруг увидел далеко в небе какое-то пятнышко, явно не природного происхождения. Мгновенное озарение вылилось в радостный возглас:
- Вертолет!
Действительно, вот он летит, маленький, зеленый, пересекая долину речки Тукши.
Об оставшейся на Канской отмели маленькой группе, охранявшей продукты и снаряжение, вспоминали часто, с завистью, и всегда в одном контексте:
- Хорошо там Козлову отдыхать...
- А Козлов сейчас рыбачит...
Лишь родители маленького Ильи, папа Саша и мама Таня, посмеивались:
- Да, не завидуем мы Козлову.
Выражения же типа "Козлов сделает", "Козлов не забудет" вызывали раздражение руководителя "Ермака".
- Ну, при чем тут Козлов? Он вообще "левый" и с нами случайно оказался.
- Понимаете, Сергей Анатольевич, - мягко увещевала Таня, - фамилия у него приятная для произношения.
Пролетевший вертолет свидетельствовал об осуществлении задуманного. Теперь уже никто не сомневался, что в конце пешего перехода ждет отдых, баня и "расслабуха" на воде.
Этот маленький эпизод приобретет свою значимость много позже, в другой ситуации, вселяя надежду в отчаявшиеся души, хотя это был, как выяснилось позднее, совсем не тот рейс, с которым Андрей Козлов забрасывался на Казыр. Но сейчас ребята этого не знали.
В районе Тукшинского белогорья впервые начал попадаться золотой корень (ботаническое название - родиола розовая). Он буйно процветал на Неготе, Кинзелюке, Орзагае и Агульских белках. Эти же места облюбовали сахан-даля (рододендрон Адамса) и "верблюжий хвост" (карагана гривастая). Последнее - весьма редкое, внесенное в Красную книгу лекарственное растение. Этот вид караганы интересен тем, что является очень древним: это реликт третичного периода, ровесник тех времен, которые и не представишь.
- И вот мы на вершине Тукшинского белогорья, - сообщает в камеру Сергей Анатольевич. - Снимаемся на фоне горы Дарьина, в простонародье "Дарьины титьки".
Панорама, действительно, впечатляет. Две близко расположенные горы с правильными округлыми очертаниями удивляют точностью народного определения.
Пока камера увековечивает картину, слышится закадровый комментарий какого-то знатока:
- Две, как и положено.
- А наш путь пройдет вон туда, вниз, через хребет, который является границей Иркутской области и Красноярского края, - как по-писаному продолжает Сергей Анатольевич, - и далее - к пику Кинзелюк. Вон он, двойной такой торчит, - сбивается на просторечье комментатор, - и до него еще локоть по карте.
Спуск с безымянной вершины Тукшинского белогорья крутой. Гольцовая (вероятно, от слова "голый") зона постепенно переходит в темный, густой и сырой хвойный лес. Пробираться в нем приходится через истлевший, покрытый плотной щеткой мха, бурелом. Кровоточат лопнувшие мозоли. Силенки у многих уже изрядно подрастрачены.
Неутомимый Сергей Анатольевич, по-прежнему бодро вышагивая в сапогах-болотниках, отправляет вперед Эдика. Пора останавливаться на отдых, а Эдик играет роль "засланца", то есть человека, засылаемого на поиск и разведку троп или мест для стоянок. У него это хорошо получается.
Шестой день пути. С истоков реки Негота, где ребята ночевали, полдня пути до золотых приисков. Сейчас здесь нет старателей-золотарей, не шумят грохоты, промывая пробы песка. Но изба, по-прежнему, стоит. Кто-то даже отремонтировал ее, вставил новые стекла и двери. Отсюда путь ермаковцев пойдет уже по федосеевским тропам, только в обратную сторону. Именно в этом месте, на Неготе, ровно 60 лет назад Федосеев закончил свою экспедицию. 18 июля 1938 года сюда после долгих скитаний и тяжелой работы в дикой, глухой тайге вышли к людям два человека - Григорий Анисимович Федосеев, инженер-геодезист, начальник топографической экспедиции в Центральный Саян, и рабочий Козлов.
Мирный пейзаж, ясное голубое небо, пряные запахи трав. Головки цветов слегка покачиваются под легким ветерком. Ничто не напоминает о разыгравшейся здесь когда-то человеческой трагедии, только на другом берегу речки шепчутся березы о похожести судеб всех скитальцев. Если бы люди понимали язык деревьев, скольких бед можно было бы избежать.
Наскоро перекусив на приветливой полянке перед избой, ермаковцы покинули прииск. И вдруг, часа через два, снова остановка. Папа Саша присел на корточки возле пересохшего ручья. Лицо его окаймляет темная короткая бородка, отросшая за неделю похода, на голове черный платок - ну прямо персонаж из сказки про Али-бабу и сорок разбойников. Легкомысленно похохатывая, Саша указывает на четкие отпечатки медвежьих лап - маленький и большой. Для сравнения кладет рядом квадратную пачку сигарет "Прима". Когти большого следа покрывают ее ширину. Крупный зверюшка!
- Мишки прошли здесь недавно, - комментирует он. - Еще и песок не высох. Мы с вами чудом избежали встречи. Так что надо поскорее делать ноги отсюда.
Саша знает, что в августе звери сыты и сами уходят от человека, который обычно производит много шума, предупреждая о своем приближении. Бравада в тайге - дело лишнее, хотя и чрезмерная острастка тоже не поможет при выживании. Как-то пришлось мне вдвоем с подругой возвращаться с Буйбинского озера в Западном Саяне по малопосещаемому маршруту. Лесничий предупредил нас, что в тех краях ходит медведица с медвежонком. Мы напряглись, но он, как о деле обычном, сказал, чтобы мы не боялись, а шумели побольше: громко разговаривали на ходу, надели полиэтиленовые фартуки, которые шуршали бы, задевая о кусты и деревья. Мы же, вопреки совету, так перетрусили, что крались чуть не на цыпочках, разговаривали шепотом, пока на самом деле не увидели следов родительницы и дитенком. Тут уж мы, наконец, заорали, как надо, и промчались до брода, словно лоси во время гона.
Река Малый Агул. Много лет назад в этих местах бродили изголодавшиеся федосеевцы в поисках человеческого жилья после тщетного ожидания на Кинзелюкском озере самолета с продуктами.
К группе ребят поколения девяностых годов двадцатого столетия, дерзнувших на двухсоткилометровый переход по безлюдным просторам Восточного Саяна, природа пока относилась благосклонно. Горы зазывали, заманивали, обманывая чудесными видениями хребтов с причудливыми очертаниями пиков, которые четко вырисовывались вдали на фоне безмятежно голубого высокого неба. Прозрачный струящийся воздух искажал расстояния.
Однако забитые к вечеру мышцы и появляющееся порой безразличие в глазах некоторых ребят, напоминали о пройденных километрах. Эта дорога стала для участников похода мерилом самоутверждения, оценки своих моральных и физических возможностей, поиском их резервов. Каждый знал, что непременно дойдет до конца, (а куда деваться-то?), только вот затраченные для этого силы будут далеко не равными.
Уже давно нет среди живущих тех людей, которые когда-то исследовали топографию Саян. Но сами Саяны по-прежнему тянутся к небу, и не каждому идущему открывают они свои дороги. Здесь, в долине Малого Агула, все такой же, как и шестьдесят лет назад, болотистый мрачный лес с непроходимыми завалами трухлявых стволов. И так же неохотно пропускает он незваных гостей, расставляя ловушки, подбрасывая неприятные сюрпризы. То обрушится под ногами замшелая ель, взорвавшись фонтаном истлевшей коры, то неожиданно прыгнет в лицо липкая паутина. Лохматые корявые ветки норовят отшлепать путника по щекам, лезут в глаза, цепляются за волосы. Но надо идти, и нет времени прислониться к стволу живого дерева, закрыть глаза, ощутить теплые токи земли, струящиеся по его сосудам, мысленно поговорить с лесом, попросить у него помощи и защиты.
Шестой день на исходе. Завершают его недолгие поиски подходящего для ночлега места. Дежурят Леша Городилов и Саша Рябова. Вернее, дежурит Леша. Саша без сил лежит в поставленной "циркачами" просторной палатке. Эта палатка самая большая, круглая, куполообразная, по форме напоминает арену цирка. По этой ассоциации и все, проживающие в ней, с Лешиной легкой руки, - циркачи. Толик, Эдик, Скорый и Юра Копытов действительно, как истинные циркачи, держатся хорошо и не теряют присутствия духа.
Тихо опускаются сумерки. Закончен поздний ужин. Яркие россыпи звезд тонут в потоке Млечного пути. Такое выразительное, лишенное пространственных характеристик небо никогда не увидишь в городе. Тени подступают к притихшим палаткам, освещенным загадочным лунным светом. Непонятные шорохи ночного леса не мешают глубокому сну лагеря.
Утром Саша проснулась от легкого прикосновения Лешиной руки. Негромкий голос позвал:
- Саша, пора!
Это не проявление особого отношения. Это Лешина манера общения. Он всех будит не барабанным грохотом ложки о чашку, не резким окриком "Подъем, завтрак!", а доброжелательным "Доброе утро, пора на завтрак". Такой вот он, Леша, большой и добрый...
С трудом затолкав в сапоги распухшие ноги, Саша выбирается из палатки.
Леша, поднявшийся раньше, уже разжег костер для приготовления завтрака. Начинался седьмой день "пешки".
И снова чавканье воды под ногами, нескончаемые полчища мухоты над гниющими скелетами умирающего леса и никаких признаков звериных троп. До обеда прошли всего пять километров.
Долина реки Орзагай, протекающей среди Агульского белогорья, широкая, местами сильно заболоченная. Ребята упрямо тащатся, выискивая проходы посуше. Когда-то эти места были более привлекательными. У федосеевцев они оставили несравнимо лучшее впечатление.
Словно жалея уставших ребят, или же просто для разнообразия, Саян вдруг раскрылся прекрасным озером с чистой и удивительно теплой для горного водоема водой. У берега дремлют нераскрывшиеся водяные лилии, называемые чаще кувшинками. В прозрачной глубине темнеют спины бесстрашных хищниц - щук. Это видение уже из другой, нестрашной сказки с хорошим концом. Невозможно было пройти мимо. Здесь и остановились на короткий обеденный отдых. Карта показывала, что отсюда последний шестнадцатикилометровый переход по реке Озерной до озера Медвежьего. А там - дневка! Такая желанная и совсем уже близкая.
Речушка Озерная, короткая и маловодная, протекает по дну слабозалесенного распадка, в конце которого показало свой краешек долгожданное озеро.
Половина пути, наиболее трудная из-за тяжелых рюкзаков и "невтянутости" организмов, пройдена. На фоне неописуемой красоты с экрана зазвучит нелитературный Лешин комментарий:
- До этого озера, Медвежьего, мы пёрлись семь дней, как зомби.
Можно простить ему такое свободное обращение с великим русским языком. Ведь, именно благодаря его неисчерпаемости и глубине, с помощью одного только слова, точно выразил Леша остроту ощущений, испытанных на пути к этому райскому уголку. Именно пёрлись, то есть шли, двигались, не считаясь с препятствиями, настойчиво, упорно достигая цели.
Когда-то, очень давно, здесь обитала одна из группировок тюрко-язычного племени саян, по имени которой назван теперь этот горный район. Каким же сильным и мужественным должен быть народ, способный жить среди каменных великанов, где обычный человек теряется, чувствуя себя крохотной букашкой. Хочется думать, что не только прагматизм двигал людьми при выборе места для жизни, не только защиты от ветров и врагов искали они в каменных чашах горных цирков. Наверно умели все-таки древние видеть прекрасное в бездушном камне, коли выбирали для жизни такие чудные места.
Озеро Медвежье находится на немалой высоте -1322 метра над уровнем моря. Оно вытянулось среди гор длинной, шестикилометровой, изогнутой сарделькой. Со всех сторон к берегам подступают величественные островерхие громады, прикрытые у оснований зеленой каймой тайги. Четкие очертания голых серых вершин резко контрастируют с нежной зеленью альпийских лугов. Ничем не замутненная, невероятно прозрачная вода озера отражает в себе и лес, и луга, и горы. И небо: то чистое и безоблачное, выплескивающее в воду пронзительную голубизну; то затянутое мрачными тяжелыми тучами, и тогда водные глубины пугают кипящей чернью; то ночное в россыпи роскошных алмазов звезд, и озеро становится продолжением бесконечного космоса, соединяя несовместимое. Сейчас оно весело поблескивало мелкой, словно рыбья чешуя, рябью, разбрасывая во все стороны солнечные брызги.
Умерив первые восторги, отряд проходит пару километров вдоль берега и, оказавшись на прелестной поляне с чудным песчаным пляжем, разбивает временный лагерь.
Теперь дежурят Илюшкины родители. Сашу чаще зовут Саней, а если Саша, то с добавлением поясняющего слова "папа". Он заядлый рыбак, поэтому, едва дождавшись окончания ужина, извлекает припрятанную в глубине необъятного рюкзака удочку и устраивается на берегу. Первый заброс, крючок падает в воду. Эх, "борода"! Леска запуталась, соскочив с катушки. Не суетясь, Саша распутывает леску, не вынимая крючка из воды. Вдруг, что такое? Чуткие руки улавливают слабый рывок. Подсечка! Над поверхностью воды бьется на крючке крупный хариус. Следующий заброс, подсечка, опять рыбина. И снова заброс - подсечка - хариус, заброс - подсечка - хариус. Без сбоев, как по заданному алгоритму.
Мгновенно на берегу собираются заинтересованные болельщики. Всем хочется получить кусочек рыбацкого счастья. Но удочка одна, а что за рыбалка по очереди!
На заре, когда лагерь еще спал, и только дежурные Таня и Саня гоношились у костра, да Сергей Анатольевич совершал у озера утреннюю "помойку" (то есть умывался), к берегу причалила лодка. Трое солидных мужиков строго поинтересовались, что за люди, откуда и зачем идем. Сами, однако же, не представились.
Сергей Анатольевич, неторопливо стряхивая с рук капли воды, окинул оценивающим взглядом незваных гостей. На лесников или рыбнадзор не похожи. Одежда не той категории, больше на военную форму смахивает. На туристов тем более: не столько возраст, сколько манера поведения не соответствует. Вопросы задают уверенно, не сомневаясь в своем праве требовать ответа. Чисто выбритые лица, запах дорогого парфюма, аккуратные, явно выполненные хорошим мастером модельные прически.
Не усмотрев в интересе незнакомцев никакой иной подоплёки, кроме обычного любопытства, ну может, чуток профессиональной предосторожности присутствовал - уж больно серьезные физиономии, директор турклуба счел возможным кратко пояснить, откуда и с какой целью в районе Медвежьего озера появилась наша группа.
- Почему же пешком? - удивился один, наверно самый главный.
Сергей Анатольевич пожал плечами: как можно объяснить человеку очевидные истины?
- Судьба наша такая, - неопределенно ответила Таня. Она вообще избегает давать прямые ответы, а тут не понятно кто, не известно, что надо. С какой стати перед ними отчитываться.
Но туманный ответ, как ни странно, удовлетворил мужика.
- Да-а,.. - протянул он, и после короткой паузы задумчиво добавил, - и, надо сказать, не самая плохая.
Голос строгого дядьки смягчился, слова, несмотря на короткие, рубленые фразы, потекли с какой-то особенной задушевностью.
- А мы тут неподалеку, на базе. Скоро улетаем. Вы приходите. Там банька замечательная. Помоетесь.
Отчего-то разом подобревшие дядьки тепло попрощались, завели мотор, и вскоре лодка скрылась за мысом.
Как выяснилось позже, мужики оказались VIP-персонами. Такую встречу сохраняют в памяти для мемуаров. Не каждый день вот так запросто беседуешь с заместителем премьер-министра дружественной страны, в данном случае Украины, и лицами своей местной, родной можно сказать, но от этого не более доступной, краевой администрации.
Ближе к полудню низко над озером совершил прощальный круг блестящий белый "правительственный" вертолет. Властьпридержащие возвращаются к своим обязанностям. Походная жизнь продолжается для ермаковцев.
После завтрака небольшая группа из числа наиболее выносливых "кабанов" и любознательного "молодняка" отправилась на весь день в "радиалку" - однодневный поход в окрестностях лагеря, без рюкзаков, налегке, с запасом еды на один "перекус". Решили посмотреть на водопады и "оседлать пик Монстров", как окрестил крутую безымянную гору со снежником на вершине насмотревшийся "ужастиков" (фильмов ужасов) Эдик. Гора возвышалась совсем рядом, но ребята уже знали, как скрадывает расстояние прозрачный горный воздух, и не рассчитывали на скорое возвращение. Туда ушли семеро смелых - Сергей Анатольевич, Дима, Эдик, Джон, Сергей Морозов, Артем и Саня Гусаров.
Трудно описывать словами красоту горной природы, создаваемой камнем, водой и растениями. Если никогда не видел ничего подобного, то представить почти невозможно.
Вот тонкая, неожиданно звонкоголосая струйка безрассудно срывается с крутизны, куда забралась кучка смельчаков. Какой неиссякаемый источник питает этот ручей в поднебесной высоте? Падая с камня на камень, рассыпаясь сверкающим бисером мелких капель, он превращается в великолепный тридцатиметровый каскадный водопад. Его не скрывает туманное облако, знакомое по открыткам и кинозаписям великих водопадов, поскольку поток воды здесь небольшой. И весь он наивный и жизнерадостный, словно ребенок, который шаловливо прыгает по лужам и радуется взлетающим из-под ног фонтанам брызг. Зацепившись за трещины в камнях, смотрят на игру воды неправдоподобно крупные цветы синего водосбора.
А вот и вершина с нетающим снежником и традиционным "кафе-мороженое". В этом виртуальном заведении под открытым небом, расположившимся на пятачке на высоте более двух тысяч метров над уровнем моря, подают необыкновенно вкусное лакомство - многовековой снег, перемешанный со сгущенным молоком и кусочками шоколада. Бесполезно пытаться изготовить подобный десерт в домашних условиях. Концентрат горного воздуха не упрячешь в тубу, кусочек снежника не доставишь в холодильнике, картины с горными пейзажами не заменят реальности.
Сверху открывается захватывающее дух зрелище. Бесконечные ряды горных цепей, и где-то в дрожащей дали едва просматриваются на грани видимости лидирующие высоты: остроконечный пик Заоблачный и тупая скошенная вершина пика Грандиозный. На тропе к последнему, на бывшем Иденском перевале, похоронен Григорий Анисимович Федосеев, геолог и писатель, посвящением которому открывается наша повесть. Он умер 29 июня 1968 года. В завещании просил оставить свое сердце на родине, в Краснодаре, а прах перенести в Центральный Саян, к пику Грандиозному. Даже после смерти он не желал расставаться с горами, на которые смотрели сейчас очарованные покорители.
Высота взята. Для кого-то она была первая, для кого-то очередная, но от этого не ставшая заурядной. Можно возвращаться, к ужину как раз успеют. Спуск, как известно, зачастую оказывается сложнее подъема, поэтому бдительности терять нельзя. Горы, как впрочем, и вода, и пещеры, и тайга, не терпят безалаберности.
Между тем, после полудня в лагере произошли крупные перемены.
Перед обедом, спустя полчаса после отлета вертолета, из леса вышел к костру человек - молодой веселый Серега, волею судьбы оказавшийся в роли смотрителя на элитной базе отдыха алюминиевого завода. Оттуда приплывали утром на лодке представительные VIP-мужики. Воспользовавшись приглашением сильных мира сего и гостеприимством Сереги, народ снял временный лагерь и передислоцировался на базу - очаровательный, покрытый лаком, "пряничный" домик, вместительный и уютный. Здесь ребят ожидал приятный сюрприз - сочный, спелый арбуз.
Мужской контингент сразу же занялся баней: растопили не успевшую еще остыть печку, нагрели воды и дружно отправились отогревать зачерствевшую душу, отмачивать пыль и грязь, и вообще, получать удовольствие от хорошего пара.
Серега, тем временем, принес овощи, жареные окорочка, еще какие-то продукты. На печке в домике уже сварилась для ужина гречневая каша. Оставшись один в дамском обществе, Серега "распушил хвост", разомлел, достал бутылку.
- Девчонки, у меня сегодня день рождения, - не придумав более оригинального повода, заявил он.
Что ж, день рождения, так день рождения, не все ли равно. Отдыхаем, можно расслабиться - решили девочки.
Как же обиделись мальчики, когда, напарившись в бане, застали веселье в самом разгаре. Расстроились и вернувшиеся с горы путешественники, не обнаружившие лагерь на прежнем месте...
Дежурные, прикинув, что еды не хватит на продолжительный ужин, затеяли уху из хариуса, которого извлек из своих запасов все тот же Серега. Застолье затянулось далеко за полночь.
Впервые за все время похода зазвучала под пальцами Сергея Анатольевича гитара, которую Саша Рябова добросовестно тащила многие километры пути.
За окном манила призрачным светом лунная дорожка, протянувшаяся по неподвижной глади застывшего в ночной дреме озера. Поддавшись её колдлвскому очарованию, погрузились в прохладную воду разогревшиеся после бани девочки. Купание под луной в горном озере на высоте почти двух километров от уровня моря - это же просто мечта!
А какой мужчина, юноша или мальчишка, да и девчонка тоже, устоит против соблазна пострелять из настоящего карабина?! Развлечение предложил Серега. Карабин он имел на случай охоты и для самозащиты. Рассудительный и малопьющий Дима, оценив степень охватившего народ азарта, спрятал подальше коробку с патронами, чтобы широкий Серегин жест не обернулся несчастьем.
Чудесным был этот вечер в затерянном уголке горного царства! Расслабившийся организм настойчиво требовал отдыха. Невозможно было даже представить, что завтра с утра снова повиснут на плечах неподъемные рюкзаки...
И Сергей Анатольевич принимает решение - дневка продолжается. Но теперь ребята заняты делом: стирают нехитрое барахлишко, ремонтируют обувь. Идет перераспределение оставшихся продуктов. И тут выясняется странный и неприятный факт: непостижимым образом исчезли в неизвестности двенадцать банок тушенки. Расследование проводить не стали. Но эта потеря дорого обошлась ребятам в дальнейшем.
Летний день длинный. Находится время и покататься на лодке, и порыбачить, и сфотографироваться. На видеопленке остается очередная запись.
Два Саши, покуривая, блаженно жмурятся, сидя на крыльце.
- После такого хорошего расслабления нам не трудно будет идти дальше? - задает провокационный вопрос Леша.
- Не-е, Леша. Мы сегодня поспим, завтра пойдет дождь, перевал будет закрыт, и мы еще один день проведем здесь, - растягивая слова, мечтает Саша Скачков.
- А потом улетим на вертушке, - смеясь, добавляет Саня Скорохватов.
В избе, сочувственно глядя на опухшее лицо и отекшие ноги Александры, Сергей уговаривает девушку:
- Оставайся, ты же не дойдешь. С вертолетом улетишь в город.
- Нет, Серега, не останусь. Я люблю сплав, а впереди Казыр, пороги... Я обязательно дойду.